Я океан люблю,
люблю его свободу,
и смелость честным быть,
и штиль, и непогоду,
и шум прибрежных волн,
и этих волн же брызги,
и силу, и покой
таинственной стихии.
Так ночью я приду,
на берег сяду тихо,
беседу заведу,
поговорю с стихией
и песню пропою
тихонько океану,
а он, я знаю, мне
откроет свои тайны.
И буду я молчать,
его душе внимая,
покуда ночь плащем,
как мать нас обнимает.

Сапега И.

*****

А океан, действительно, великий,
Бескрайняя прибрежная волна.
И отраженье солнца слепит бликом,
И первозданной свежести вода.
Соленый воздух, сырость и просторы.
От края и до края океан.
Лишь только здесь, да снежные где горы.
Присутствует Господь, наверно, Сам.
И царствует в палитре светло-синий,
Да белый, где клокочущий прибой.
В растрепанности некоторой линий,
Неторопливы волны чередой.
И в полосе прибрежной ходит важно,
Привычно, чайка — в перьях ветерок.
И в пену волн бросается отважно,
Качаясь на волнах, как поплавок.
И правит грандиозная стихия —
Лазурный многоликий океан.
Рокочут штормы грозные, лихие.
И снова штиль, а может быть туман.
Зеркальным отраженьем сверху небо,
Величием божественным дыша.
Неутомимым катятся забегом
От горизонта волны не спеша.
Ворочается синяя громада,
Времен доисторических вода.
И большего мне счастья и не надо,
Лишь ездить к океану иногда.

Ханжина Т.

*****

Не знает океан, похоже,
Что значит безмятежный сон —
На острых горных складках ложа
Всю ночь ворочается он.

Островский С.

*****

Посреди равнины океана,
Где гуляет вольный синий ветер,
И бакланов крик плывёт гортанный,
А в ночи так ярко звёзды светят,
Из воды торчит скалистый остров –
Голова подводного вулкана.
Плещут волны, разбиваясь грозно,
О чело уснувшего титана.
Проплывают годы и столетья,
И проходят мимо капитаны
Курсом, что давно уже наметил
Кто-то на рулоне портолана.
Ни одна нога там не ступала.
Остров так суров и неприступен:
Сложен не из мягкого коралла,
А из лав, базальтов, да из туфов.
Но внутри там спрятана лагуна
Голубая, пляж из хризолитов… —
Мир прекрасный и как сказка юный,
Так никем ни разу не открытый.

Артемьева Т.

*****

Как злобен в бурю океан!
Но рыбы в глубине
Живут в недвижных водах
Как во сне.

Уолтер Де Ла Мэр

*****

Некогда океан принадлежал только богу.
Но вскоре
Его присвоили отважные первопроходцы,
благодаря морякам простор океана
Стал достоянием звезд и нашей планеты.
Набегают волны-виденья огромного мира.
Океан теперь принадлежит юным.
Некогда океан принадлежал Нептуну.
Некогда океан принадлежал одиноким пиратам.
Но никогда ни одна страна не владела
Всей громадой бескрайнего океана.
Океан никогда не принадлежал трусам,
Что страшатся призраков пораженья.

*****

Бушующие волны океана
Смывают безкрайний горизонт.
И словно в небо устремясь,
Летят безудержной стрелой.
Бушующие волны океана —
тень, давно былых трагедий.
Их с собой забрала бездна,
Пытаясь утаить,
океана, часть наследий.
Лишь только чаек клекот над волной,
напомнит нам о том, что это не конец,
а лишь начало не дописанной поэмы.

*****

Ходят волны в океане
Ровным строем к ряду ряд
Словно рота очень мокрых,
С головы до пяток мокрых,
В сапогах и касках мокрых,
Рота вымокших солдат.
У военных волн ученье,
Боевое настроенье,
Боевое построенье
И весьма отважный вид.
И от этого ученья,
Боевого построенья
И шеренг перестроенья
Океан седой штормит.
А потом все разойдутся,
По команде разбегутся,
По команде разлетятся
Вдаль и вширь на сотни миль.
В наступившее затишье
Никого не будет слышно,
Ничего не будет слышно,
В океане полный штиль!

Шемякина Н.

*****

Снова тянет меня к воде –
морю, озеру, океану…
Там, где крылья свои воздев,
чайки в небе бесследно канут,
что-то бьётся в моей душе
или в генах…
Медитерания…
Через тысячи лет уже:
страны, странствия и страдания.

Места тихого не найти,
только грань у воды и тверди
поднимает из суеты,
вырывает из страха смерти.
Атлантический вновь штормит.
Брошу в бездну монету, коин.
Как бескраен и грозен вид –
тоже мечется…
Неспокоен.

Этельзон М.

*****

Акулы плавился плавник,
жабо медузы хлябь хлебало,
и Океан был вам велик
как невместимое Начало.

От логарифмов перейдя
к едва раскрывшимся кораллам,
не отвергая, не судя,
его ожогом в кровь вобрала.

И он, хмелён, свиреп и благ,
во всю воловью мощь и высверк
любя и презирая так,
как милуют равнину выси,

шипел стихом моим сухим
и наступал на доль земную,
и был в нем бес, и херувим,
и Яхве корчь, и аллилуйя.

Он мщения был столь далёк!
Не оттого топил и гробил.
Он сам непокорённый бог,
и Силы Вод в его утробе.

Не этим ли он близок мне
и невместим в медузье зренье?
И я уверена вполне
в его неверном провиденьи.

Скорик С.