Сказка для любимой. Тысяча одна ночь. Владимир Мазурин

(По мотивам сказки "Тысяча одна ночь")

Красоте моей небесной
Расскажу я без прикрас
То, что всем давно известно,
Но волнует всякий раз...

Есть за морем на востоке
Край платанов и чинар,
Там когда-то жил жестокий
Царь персидский Шахрияр.

Раз с любовником в постели
Он жену свою застал.
Блудную на кол надели.
Ну, а царь жестоким стал.

С той поры он на перинах
Каждый вечер пировал,
В жёны брал девиц невинных,
А наутро убивал.

Скоро из девиц Багдада
Не осталось никого.
Лишь одна Шахерезада,
Дочь советника его.

- Что мой батюшка не весел,
Лоб наморщил, закурил,
Низко голову повесил?
И визирь ей всё открыл.

- Раз уж так необходимо, -
Заявила дочь отцу, -
Я останусь невредима
И других девиц спасу!

Ночь ждала девичьей крови,
На закат накинув плед.
Хмуря брови, царь в алькове
Поправлял свой туалет.

И жена спросила с лаской:
- Что ты хмур, как твой палач?
Расскажу тебе я сказку,
Чтобы слаще ночь была!

И внимал ей царь всю ночку,
Хмурый вид согнав с лица.
А расправе дал отсрочку,
Чтоб дослушать до конца.

Жертва голосом прелестным
Начинала каждый раз
И на самом интересном
Прерывала свой рассказ.

- Встал рассвет? Какая жалость!
К ночи жду твоих речей!
Ну, и сказка продолжалась
Ровно тысячу ночей.

После всех ночей тех длинных
Царь обрёл вновь здравый смысл.
И казнить девиц невинных
Отвергал он даже мысль.

И сказал Шахерезаде:
- Ты прекрасна и умна!
И других мне жён не надо!
Ты мне - верная жена!

---

Тысяча и одна ночь. Ксения Любавина

Как на Ближнем на Востоке, у багдадского царя
Было хобби - всех жестоко жён казнил он втихаря.

Герцог с синей бородою супротив него – отстой.
Обзавёлся молодою, глядь - ан, снова холостой.

Лишь побудет с ним в кровати ночку новая жена,
Уж на утро, извиняйте - эшафот, кирдык-хана!

Вновь свободно койко-место, и до женщин дюже слаб,
Приглядел себе в невесты дочь визиря наш сатрап.

Что рыдать, Шахерезада? Тут хоть сразу удавись.
Надо, Федя, значит - надо. Хочешь жить - давай, вертись.

И представ тогда в алькове, да во всей своей красе,
Начала плести такое, что на байки муж подсел.

В нетерпенье изнывая, покурив кальяна всласть,
Говорил: - Бухти, родная, раз пошла такая масть.

И она ему бухтела, дабы не лежать в гробу
Молодым и стройным телом, про сим-сим, Али-Бабу,

Аладдина и Синдбада, про визирей и ослов…
Не слыхал халиф, чтоб баба знала столько разных слов.

Даже больше, чем Донцова… Ладно, пусть пока живёт.
А она - опять да снова, где не знает, там соврёт.

И врала она три года, чтобы мужу угодить -
Отвлекалась лишь на роды, да ещё в клозет сходить.

Чтоб не злился и не дулся, пела, будто соловей,
А когда халиф очнулся, поздно - трое сыновей.

Эх, могла Шахерезада так, что только, блин, держись,
Заболтать любого гада и себе облегчить жизнь.

Мужу надо, чтоб занятно из словес плела узор…
В общем, девки, мысль понятна? Расширяем кругозор!